— А? — говорю. — Нет, нет, конечно, — встряхиваю запястье, чтобы свериться с наручными часами. Рег не опоздал, и без этого знаю. — Привет.
Мы стоим, смотрим друг друга, и нам обоим неловко. После школы как будто бы прошла целая вечность, и теперь время, не разделенное вместе, давит. Меня размазывает по асфальту тяжесть этих дней, недосказанность в письмах, а теперь ещё и быстрое рукопожатие. Меня размазывает, но вместе с тем для меня ничего не изменилось.
Как и прежде, я люблю его.
Чуть прищуриваюсь – солнце светит в глаза, – а после ставлю руку козырьком, чтобы разглядеть его, чтобы не упустить ни малейшего изменения, не потерять из вида только появившиеся черты. Рег выглядит уставшим; ресницы отбрасывают на щеки охристые тени, когда он моргает; губы сухие и обветренные, теплые от лучей солнца, которые скользят по его лицу, которые окрашивают слишком белую кожу оттенками жёлтого и оранжевого. В этих облачках строительной пыли, в густом загазованном машинами воздухе он выглядит чуждым. Это не его мир, – понимаю явно.
— Выпьем что-нибудь, — говорю и тоже кладу руку на плечо. Не могу отказать себе в желании коснуться его. — Расскажешь как ты, — улыбаюсь, — как родители, как... — хочу сказать Сириус, потому что по-прежнему связываю их в собственных мыслях, — как дела в Министерстве, — заканчиваю. — Расскажешь мне все, Рег, ладно? — Я неловко сжимаю его плечо пальцами, а после отстраняюсь. — На той стороне улицы, — указываю ему рукой через дорогу, — есть не неплохой бар. Возьмём по пиву, да?
Это второй раз, когда я попадаю в маггловский Лондон. До этого я был здесь с отцом. Мы ходили в Министерство, и он показывал мне свой отдел, объяснял важность своей работы и доказывал, что без него магический мир рухнет. Мне-то всего лишь надо забрать документы и передать их в Гринготтс, а я, получается, ещё раз убедился, что мой отец самодовольный идиот.
Только в этот день случилось кое-что по-настоящему особенное: я узнал один из секретов самодовольного идиота.
Мы не были близки с отцом – никогда не были, – и, видно, чувство вино из-за этого подтачивало его изо дня в день. Мы не были близки, и я полагаю, он считал, что упускает нечто важное в моем воспитании, что я слишком сильно привязан к матери, а связь это для семнадцатилетнего юноши выглядит почти порочной. Мы не были близки, поэтому, когда он сказал – Барти, зайдём в бар через дорогу и выпьем пива, – я выронил из рук необходимые для Гринготтса документы.
Я не знаю, часто ли он захаживал туда, посещал ли другие маггловские заведения (чуть ниже по улице есть стриптиз-клуб, завуалированный под бар), спешил ли вообще домой, имея все эти удовольствия в своем распоряжении. Я вообще не знаю о нем ничего.
Тем не менее, бутылка пива не спасла наших отношений, взрослого разговора не состоялось. Он пытался расспросить, была ли у меня девушка, не хочу ли я связать себя браком с кем-нибудь, а может... Барти Крауч-старший положил руку мне на плечо и, глядя в глаза, предложил мне переспать с кем-нибудь прямо сейчас. Он найдет – там ведь стриптиз ниже по улице, – он подождёт, пока я справлюсь. Пиво показалось мне горьким, в висках застучало, и больше всего мне захотелось уйти.
Отец сразу сконфузился, расплатился, и мы отправились домой, больше не вспоминая об этом разговоре.
Мне кажется, тогда он понял, что со мной что-то не так, что обычные парни не отказываются от подобного.
Это нормально, — сказала он мне тогда же, — Барти, ты скоро станешь мужем и отцом, должен же ты...
Если бы я выпил чуть больше, если бы был посмелее, то сказал бы, что давно разобрался, как работает то, что у меня в штанах. Только вы не по адресу, извините и пока.
Крауч-старший заметил, что раздавил меня окончательно и махнул рукой.
Полное разочарование, кончено.
Вспоминаю об этом, пока мы с Регом переходим дорогу по подземному переходу, пока разглядываем грязный с граффити кафель, пока обходим женщин на громких и высоких каблуках, пока избегаем столкновений с мужчинами в дорогих костюмах. Мы оба словно сбежали с уроков, но я думаю, там нам нальют не только пива. По крайней мере, отцу моему бармен и слова не сказал. Может, этот бар специально для магов.
— Если ты голоден, можно будет взять что-то из еды, — говорю, когда мы вновь на улице, еле перекриваю гудки машин. — Не знаю, картошка фри или... Ты тут никогда не был?
Я хватаю липкую ручку и, потянув на себя, открываю дверь. Облака густого дыма вьются под потолком, несколько мужчин сидят в углу, но у стойки все места свободны.
Я нервно сглатываю, киваю Регу, чтобы тот прошел первым.
— Я был здесь с отцом однажды, — хочу будто оправдать себя. — Здесь нормально.
Может, и нормально. Только не для вчерашнего школьника. Только не для министерского работника.